Легионы учительниц украинского языка добросовестно внушают львовским деткам в головы, «как все должно называться и писаться правильно». Компьютерные программы из украинского правописания бешенеют, по своему усмотрению исправляя словечки львовского говора. Но детки, как дома, то на перекуре под школой или на самогонной дискотеке в Радехове, богатеют другими вербальными формулами и сами себе создают лингвистическую норму. Благодаря этому львовская гвара, хоть и недостаточно вписанная в формат, живее полтавской матрицы укрмови, и ниц ей хватает. Разве что у доверчивых детишек возникает вопрос, почему они вдруг должны верить книге, а не верить бабке, и ту мрамор величать джемом, фризиерку – парикмахершей, а дворец – железнодорожным вокзалом. И чего вдруг нельзя употреблять «курва горбатая» в присутствии мамочки, «как дедо всегда говорит». Такая вот языковая дискриминация. Правда, как их не зови, а вафли «Артек» в андруты не превращаются. Поэтому и живут в одном городе и фата с вельном, и батяр с гопником, и карменадли с отбивной. И даже фацет с братишкой.